Журнал "Атмосфера" июнь, 2003. "Барышня-Островитянка"
В моде новый тип героини. Он не имеет никакого отношения к шоу-бизнесу, который низводит актрис до уровня старлеток. Героини не вульгарной, не истощенно-худой, не томно-манерной, а очень естественной, живой, настоящей. Такая есть. Ее зовут Марина Александрова.
Да простит искушенный читатель автора этой статьи за маленькую экскурсию за кулисы театра под названием «глянцевый журнал» и разрешит сказать несколько слов о нелегком процессе выбора героини обложки. Здесь, как и в других сферах, есть свой стандарт, свои «девяносто/шестьдесят/девяносто»: женщина (у нас же все-таки женский журнал!) должна быть красивой, известной и оправданно успешной. Есть еще пара штрихов к портрету. Во-первых, актуальность персоны (чтобы с ней случилось что-нибудь такое, обсуждение чего можно было бы подслушать в метро). А во-вторых, еще одна вещь, которую так точно и по-взрослому сформулировала наша сегодняшняя – 20-летняя героиня: у нее должна быть своя тема.
Лицо с обложки июньской «Атмосферы» выбиралось путем опроса друзей и знакомых. Мы задавали им единственный вопрос: «Кто?» Девять из десяти называли имя Марины Александровой.
Если набрасывать этот портрет грубыми мазками, то ее народная популярность держится на двух китах. Первый – открыто продемонстрированная нежность в адрес экс-рулевого «Музобоза» Ивана Демидова в телешоу «Последний герой - 3» (здесь сразу возникает масса сопутствующих вопросов: настоящий это роман или срежиссированный и роман ли вовсе?). И второй кит – роль Лизы в экранизации акунинского романа «Азазель», той самой очаровательной невесты, жертвы происшествия, из-за которого Эраст Фандорин все последующие одиннадцать книг ходил с безвременно поседевшими висками. Режиссер Адабашьян не смог не оценить кинематографичность книжного финала, и вся страна, замирая от ужаса, взирала на оторванную женскую руку, шевелящую пальчиками.
Вот, собственно, и есть те два факта, которыми определяется причастность Марины к миру розовых кукол – шоу- бизнесу. Все остальное, написанное про нее в этой статье, - сплошные от его отличия. Так называемая «своя тема».
Марине Александровой двадцать лет – но у нее уже есть шесть серьезных киноработ. Циничный, видавший виды зритель скажет: «Знаем-знаем, как это бывает», и перескажет истории Бритни Спирс и Алсу – о силе продюсерского воздействия в первом случае и родительских денег - во втором. Но попробуйте поверить нам: мы тоже сомневались, предвкушая встречу с вертлявой актриской, очередной протеже какого-нибудь «человека из бизнеса». На одном из мероприятий я даже посетовала в беседе с одним уважаемым кинорежиссером: «Как хочется общаться со взрослыми режиссерами, а не с молоденькими актрисами!» «А мне так совсем наоборот, - засмеялся режиссер. – Что касается Марины! – она прелесть! Не сомневаюсь, она тебе понравится».
На съемку, назначенную на одиннадцать утра выходного дня, Марина приходит без пяти минут. «Детский сад! – говорит наша стилист Айгуль, глядя на девочку, которую на вид можно принять за десятиклассницу. – Сейчас мы из тебя будем делать женщину-вамп. Ты готова?» «Смешно, - говорит Марина. – Я вчера была в одном клубе, там ходили девушки очень-очень высокие, очень-очень накрашенные и выглядели гораздо старше меня. А потом из их разговора выяснилось, что им по шестнадцать лет…» Она говорит об этом беззлобно, не кокетничая. Место нашей съемки – экзотический ресторан: мы сидим в окружении лиан и пальм, собираясь имитировать тропический остров в московских условиях. Условия эти, разумеется, значительно мягче, чем в телеигре. Уже хотя бы потому, что здесь можно курить и кушать сколько захочется. «А как насчет поесть?» - спрашиваю. На острове им давали по сто граммов риса в день. «Не могу остановиться! Что приятно вес не набираю. Я только что вернулась из Франции, со съемок в новом фильме Адабашьяна «Таяние снегов» - он меня увидел и ахнул. Во время нашей последней встречи (до отъезда на остров) он умолял меня не худеть и не загорать. И вот, пожалуйста: похудела на пять килограммов, и загар не смывается!»
Она смеется, когда вся женская часть присутствующих ан съемке восторгается таким приятным способом худеть: «Приятного, если честно, немногою помню один конкурс: нужно было собрать фрукты-овощи, разложенные по ячейкам. Как только состязания закончились, я тут же вцепилась в украденный помидор зубами…Аргентинцы, владельцы лицензии на программу, приказали нашим: «Отберите, не положено!»
Первый «Последний герой» стал настоящей продюсерской удачей: участников узнавали на улицах. У программы появились свои звезды: модель Red Stars Инна Гомес, получившая после острова множество кино- и театральных предложений (правда, в результате всему этому она предпочла материнство), маргинал-хулиган Сергей Сакин, выпустивший несколько книг… Про жизнь на острове рассказывали малоприятные вещи: как ели пауков от голода, не брились, расчесывались пальцами. Дважды в одну реку не вступить: «Последнего героя - 2», никто, в общем и целом, не заметил. Поэтому с третьей серией пришлось пофантазировать. Оригинально находкой стали знаменитости, чьей жизнью интересовались и без острова. Марина – почти единственная, про кого в самом начале шоу спрашивали: «А кто это?», лишь позже припоминая «Азазель». Александрова пребывала в тени многочисленных громких имен, и, тем не менее, именно она стала главной зрительской симпатией, оставшись на острове почти до конца игры. За всю «робинзонаду» не сказала ни одной глупости или пошлости: все, что исходило от нее. Звучало мило, приятно и по-человечески.
Марина родилась в Венгрии, в городе Кишкунмайша. Ее отец был военнослужащим, семья часто переезжала с места на место, и из Венгрии они уехали быстро. Остались лишь расплывчатые воспоминания первых пяти лет детства: полигоны, казармы и веселая жизнь военного городка. По-настоящему родным городом стал Петербург, куда отца перевели через некоторое время.
В Питере семья Александровых жила в коммунальной квартире на пятнадцать семей – но у детей была своя детская! Им было очень весело: всей квартирой играли а казазки-разбойники, мазали дверные ручки пастой, прятали тапочки… Коридор был такой огромный, что тапочки исчезали навсегда. Семья военных в любой момент могла быть отозвана из Петербурга, и мама, пользуясь случаем, знакомила дочку со всевозможными достопримечательностями города. Музеи, театры, симфонические вечера – все это Марина искренне любила.
- Считаешь себя питерской? – спрашиваю я.
- Ага.
- И что же, поедешь на празднование трехсотлетия?
- Знаешь, наверное, нет. Во-первых, билетов не было уже в апреле. А во-вторых, это праздник не для петербуржцев: там будет много милиции, все перекроют – какой смысл? К тому же, как раз в этот период я буду сдавать государственные экзамены в «Щуке». А это по важнее развлечений.
Сказать «Марина закончила музыкальную школу» - значит усыпить читателя скукой. Для поддержания разговора вежливо спрашиваю:
- Пианино? – услышав ответ, чуть не падаю со стула.
- Арфа. Мама решила отдать меня в музыкальную школу. А других мест в школе уже не осталось, только арфа.
На арфе она училась играть семь лет – это на год больше, чем на других инструментах. Ее педагог, сорок лет проработавшая в Маринке, готовила профессиональных арфисток. Занимались каждый день. «Увлечение арфой – это любовь к прекрасному. Безумно красивый инструмент! Изящный, женственный…» Девочки, которые ходили в музыкальную школу вместе с Мариной, сейчас продолжают учиться в консерватории. Да и сама она подумывала о карьере арфистки. «Я была уверена, что буду работать в Мариинке!»
В 11 классе планы на будущее поменялись: Марина решила ехать в Москву, поступать в Щукинское театральное училище. Поводом к принятию такого решения стали занятия в театральной студии пари ВГТРК (канал питерского телевидения.) Так она вывела свою первую формулу успеха: «Я поняла: если хочу чего-то добиться – надо ехать именно в Москву, именно в «Щуку».
В Москве она жила в общежитии. Выживать помогал опыт коммунальной квартиры. В комнате с ней были еще две девочки. Институтке с романтическими представлениями о жизни сначала было очень тяжело: «Хотелось прижаться к маме и заплакать, а я не могла – даже телефона у нас не было!»
Опорой и поддержкой в нелегких обстоятельствах стал характер, хорошее воспитание и правильные жизненные установки.
- Я понимала, что нельзя прогуливать учебу, потому что учишься для себя. Если не хочешь – не учись, иди работать дворником, - говорит Марина тоном отличницы. И продолжает: - Я всегда знала, что можно, а что нельзя. Нельзя не позвонить вечером родителям, если ты где-то задерживаешься, потому что мама с папой будут волноваться.
- А что ты читала на вступительных экзаменах? – возвращаюсь я к профессиональной теме.
- Северянина и басню Крылова. И еще из «Войны и мира», Наташу Ростову.
Точно, Наташа Ростова – вот на кого она похожа! Впрочем, сегодня светлый образ Наташи Ростовой ей уже не так симпатичен.
- Ты себе нравишься на экране?
- Местами, - говорит она мрачно. – Я бы добавила своей внешности немного стервозности. А так – какая-то уж очень милая во всем. Все видят во мне романтическую героиню, добрую, непорочную, образ светлой любви… А мне сейчас это неинтересно! Слава Богу, я стала независимой в материальном плане и могу отказывать режиссерам, не соглашаться на все, что предлагают. Когда Адабашьян увидел Александрову впервые, он сказал: «Ты появилась - и сразу все другие Лизы отпали».
- Я понимала, что как бы мне ни хотелось сыграть Амалию – я бы ее не сыграла. Но в будущем мне, безусловно, хочется именно таких ролей!
То есть – роковой женщины, инфернальной красотки. Прошу ее назвать «хищницу», на которую хотелось бы равняться.
- Приходит на ум Ирина Апексимова, но это суждение – по внешности. А в жизни она тоже милая и нежная. Я ей после совместной работы даже сказала: «Вы мне представлялись такой роковой – а оказались очень человеческой».я уверена: у каждой женщины присутствует стерва внутри, просто ее надо как-то разогреть!
С самой Мариной это случилось недавно. В сериале канала РТР «Главные роли» ей наконец-то предложили другой образ – девочки-пацаненка, которая мечтает работать в такси и с упоением копается в карбюраторах. «Так долго этого ждала – никак не могла дождаться… В этой работе режиссер Плоткин увидел во мне что 0то новое, и это было так приятно!» Она оживляется, эмоционально жестикулирует. «Я настолько этому отдавалась! Сначала он сомневался в выборе актрисы, потому что Женька – это абсолютно ан я. А я, как назло, пришла на пробы с распущенными волосами, на каблуках… Он дал мне почитать сценарий и предложил другую роль. Я отказалась. Он удивился: молодая актриса имеет смелость отказываться от того, что ей предлагают. Что-то в ней есть!.. И решил сделать из меня Женьку».
Партнершей Александровой была Маша Миронова – серьезная, профессиональная актриса. В первый съемочный день Плоткин сказал: «Ты понимаешь, что Маша работает на пять с плюсом? Она очень собранна, делает все, как надо. И вторая героиня должна не отставать. Сможешь?» Такие слова могут ужасно напугать. Марина, сглотнув страх, сказала: «Смогу» - и не разочаровала режиссера. Теперь им обоим есть, чем гордиться: «Спасибо ему огромное, что он наконец-то увидел во мне не только кисейную барышню!»
Первым фильмом Марины (ей тогда только исполнилось семнадцать) был сериал ОРТ «Империя под ударом», где она играла дочку Столыпина Машу. Следующим был фильм «Северное сияние»: «Для меня это был гром среди ясного неба – играть со Збруевым, Ульяновым, Кореневой! За месяц, который пропустила в училище, я набрала гораздо больше опыта».
Актеры относились к девочке по-отечески и проявляли готовность поделиться мастерством. «Как-то раз мы сидели с Александром Збруевым, смотрели в Монитор на двух актрис, которых снимали крупным планом. И тогда он сказал: «Смотри Марина: у одной актрисы есть своя тема – она сможет сыграть главную роль. А другая не сможет: у нее своей темы нет». Мне эти слова запали в душу. Теперь, обращаясь к новым ролям, я всегда думаю: какая же боль у этого персонажа? Важно знать, что ты хочешь сказать людям».
Чтобы снять кадр, приближенный к реальности «Последнего героя», мы просим Марину взять в руки живого питона Ваську. Одно его имя свидетельствует об абсолютной безобидности! Питон живет в ресторане в шкафу, и посетители, к его великой досаде, иногда с ним играют. Марина не хочет играть с Васькой. Она вообще с ним ничего не хочет делать, даже брать его в руки. «А-а-а!» - кричит Марина каждый раз, когда Васька пытается вырваться из рук ассистента фотографа и намотаться ей на руку. Мизансцена длится минут двадцать. «Это испытание, конкурс, я должна выиграть», - шепчет Марина, сжимая в руке скользкую Васькину голову. Напоминаем ей, что еще было бы неплохо широко улыбнуться в камеру…
«Последний герой» стал для Марины местом приобретения, по меньшей мере, двух сокровищ: новых друзей (благодаря подруге Татьяне Овсиенко актриса теперь живет в отдельной московской квартире, ранее пустовавшей) и – известности.
- Меня теперь узнают на улицах. В метро был очень смешной случай. Я ехала домой. Женщина рядом стоит и спрашивает: «Это вы?» Я улыбаюсь: «Кого вы имеете в виду?» - «Марину Александрову в «Герое». Так похожа… Нет, не вы…» Я улыбаюсь. Она продолжает разговаривать сама с собой: «Марина не может ехать в метро!» Тут я не выдерживаю: «Почему это не может? Я знаете ли, очень люблю ездить в метро!» Она сразу же растаяла , автограф попросила.
- Признайся честно: ты мечтала стать известной?
- Да нет.
Все так говорят. И только одна честная Мадонна, без стеснения сознается: «Хотела! Любыми средствами! Была у меня такая цель».
- Понимаю, о чем ты. Ноя же говорю честно. Я внутренне к этому не стремилась. Во всем этом есть только один момент, который меня радует: когда папа покупает журнал и говорит «Дочка, я тобой горжусь!» Это очень приятно.
Ее появления на большом экране как-то неожиданно, совершенно незапланированно перекликаются между собой, образуя параллели. Дважды она играла жертву теракта (Маша Столыпина т Лиза), дважды была невестой и дважды демонстрировала нежные чувства к человеку вдвое старше себя: в первом случае это был герой Збруева из «Северного сияния», во втором – Иван Демидов в «Последнем герое-3», с которым они на протяжении всей телесаги обменивались многозначительными полунамеками и полувзглядами. Режиссура? Она мотает головой. Значит, реальный роман? Она улыбается, говорит смущенно: «Мы дружим». Никто из двоих не демонстрировал чувств в открытую, никто не писал имен большими буквами, но все равно зрители заметили кое-что, не высказанное вслух. «Мы дружим», - говорит она довольно твердо и ничего не собирается к этому прибавлять. Она уверенно повторяет свои установки на успех, на удачу в карьере, а об устройстве личной жизни как-то особенно не беспокоится. «Я, наверное, амбициозная, но хочется быть не при ком-то, а кем-то. Мне двадцать лет, и я думаю так сейчас. Может быть, в двадцать пять пойму, что никакой профессии мне не надо, что я хочу ребенка и мужа. А сейчас я не стремлюсь выйти замуж, и все мои молодые люди об этом знали. Теряла голову, бывало, - но ненадолго. Рассказывать об этом сейчас неинтересно. Попытки гражданских браков были, но я поняла, что не готова к этому абсолютно. Мне очень комфортно быть, самостоятельной и решать самой, когда и с кем я хочу встретиться».
Кажется, я начинаю понимать ее тему. Понимать девушку, которая бегает по утрам и хочет получить второе высшее образование. Девушку, которая играет на арфе и берет с собой на остров томик Брехта; которая не мучается модной проблемой похудения и не стремится ходить на тусовки для заведения полезных знакомств. Старорежимная барышня в хорошем смысле этих слов. Она могла бы сделать себе рекламу, рассказывая о романе с Демидовым, превратить свою жизнь в шоу-бизнес, но она этого не сделает. Потому что она – другой формат, которого так жадно алчут режиссеры. Марине Александровой это известно: «Красивых актрис много. Но не у каждой есть своя тема».
Инесса Денисова
Фото: Андрей Кордовский |
